«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

прочитаноне прочитано
Прочитано: 69%

Дворовый пера и граф изящной словесности


         Просвещая нас насчет эпохи наполеоновских войн, Кедров, естественно, обратился к Льву Толстому, и вот, говорит, что мы видим в его "Войне и мире": "Идут русские солдатики, - говорит, - по полям Европы, поют бравые солдатские песни и вдруг затихли. ещё бы не затихнуть: крыши крестьянских домов крыты не соломой, а черепицей, все сияет чистотой, крестьяне одеты нарядно, веселы и румяны. Сравнили солдаты эту жизнь со своей и задумались". Помните рассказ Е. Евтушенко о том, как одна советская девушка, впервые оказавшись за границей, увидела в магазине шестнадцать сортов колбасы и, не успев задуматься, как задумались кедровские солдатики, грохнулась в обморок. Приведенный рассказ - того же пошиба. А уж если изобретенные солдатики действительно задумались, то, я думаю, прежде всего о том, почему крестьяне так нарядно одеты и веселы, когда по их земле идет чужая армия.
         Во второй части первого тома "Войны и мира" есть такие строки, которые, как видно, и разбудили фантазию "известинца": "11 октября 1805 года один из только что пришедших в Браунау (Австрия) пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали, на нерусский народ, с любопытством смотревший на солдат), полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где-нибудь в середине России".
         Что ж получается? Русские солдаты у Толстого есть, местные крестьяне есть, черепичные крыши есть, а разинутых ртов, выпученных глаз и оторопи, пресекшей солдатскую песню, нет, - это все личный вклад пролетария пера Кедрова в творчество графа изящной словесности Толстого.
         Впрочем, дальше есть эпизод, в котором солдаты одной роты на марше поют и даже пляшут: "Барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат-песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую-то невидимую драгоценную вещь над головой, подержал её так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
         - Ах, вы сени мои, сени!
         "Сени новые мои..." - подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперёд и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому-то ложками..." Да, "весело и бойко" идущая рота пела, а кто и плясал. Где ж тут оторопь? Но вдруг на словах
         ...И высоко, и далеко На родиму сторону... -
         песня оборвалась. Что, солдаты вдруг увидели черепичные крыши и в восторженном изумлении все-таки проглотили языки? Да нет, просто на этом писатель закончил главу, поставил точку. Только и всего. Вот какие фокусы проделывает с Толстым дворовый из газеты "Известия".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



 
Яндекс цитирования Locations of visitors to this page Rambler's Top100