«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 12%

         Вернусь к своим детским годам. У нас никогда не было покупных игрушек, зато мы собирали палочки и чурочки, из которых что-то сооружали, а когда эти "игрушки" надоедали, то мы бросали их в печку. По нашим дворам ходили так называемые мусорщики, это были главным образом татары, а потом и китайцы. С самого утра раздавались крики: "Мусор берём, мусор берём!" Мы бежали с какими-то ненужными тряпками, старинными сковородками и кастрюльками. Всё это сдавали им, а взамен получали воздушные шарики, глиняные свистульки, набитые опилками бумажные шарики на резинке - "раскидайки", нашу любимую "уйди-уйди" - эту игрушку типа воздушного шарика надо было надуть, и она будет кричать "уйди-уйди-уйди", пока весь воздух из неё не выйдет. Ещё приходили шарманщики, у которых на плече сидел попугайчик и за мелкие деньги доставал из шапки, лежащей на шарманке, бумажки на счастье с пожеланиями. Было интересно, и мы всегда крутились рядом, хотели узнать, что нас ожидает в будущем.
         Мальчишки приносили из дома небольшие кошелёчки, спичечные коробки, клали в них коровий навоз или куриный помёт (в нашем районе во многих дворах держали коров и кур) и выбрасывали это через забор на дорожку, на Большую Калитниковскую улицу, ближе к трамвайной остановке. Кто-то из прохожих увидит кошелёк, захочет его поднять, а мальчишки тянут кошелёк к себе за верёвочку. Иногда ловкий прохожий успевал его схватить, открывает, а там... За забором же раздавался детский хохот. Но однажды кто-то из взрослых поймал ребятню за этим занятием, отшлёпал их и отвёл к нашему дворнику, который обошёл всех родителей, сообщил им о проказах их детей. И всё прекратилось.
         Зимой мы катались на льду во дворе, за нашими флигелями. Сами или с помощью родителей заливали водой свободное место и скользили, кто в чём и кто как мог: у некоторых девочек были коньки "снегурки", загнутые вверх, у мальчиков - "гаги", а то просто прикручивали к валенкам дощечки или железки. У меня коньков не было, так что кататься я так и не научилась, хотя и были попытки в молодости, когда с мужем Анатолием мы ходили в Парк культуры. Зато с какой радостью мы ездили с обледенелой горки (свалка напротив нашего дома зимой покрывалась снегом) на фанерке или решете, которое обмазывали коровьими лепёшками; они замерзали, и так хорошо было кататься! Вокруг хохот, а мы летим, падаем, догоняем свою фанерку, опять на неё садимся и съезжаем на самую проезжую часть. Хорошо, что машин тогда почти не было, никто из нас не пострадал, но синяков и царапин на руках оставалось достаточно. О санях же мы могли только мечтать.
         Один раз мы с девочками пошли на Покровскую (теперь Абельмановскую) заставу, там было что-то вроде рынка, шла торговля. Один мужчина жарил колбасу и тут же продавал. Мы остановились, а продавец, увидев наши голодные глаза, снял со сковородки по куску колбасы и раздал нам. Ах, с каким удовольствием мы её уплетали! Но это заметил кто-то из жильцов дома, рассказал нашим родителям, и нам запретили ходить на рынок. Было это году в 1926-1928, ещё до моего поступления в школу.
         Нам всегда хотелось чего-то вкусненького, сладенького. И я отчётливо помню, как однажды зимой мы с подружкой ходили по мостовой и смотрели только под ноги, надеясь найти копеечку. И вскоре действительно нашли грош, с трудом выковыряли его из-подо льда, и в палаточке на Покровской заставе нам за этот грош насыпали леденцов. Шагаем довольные по улице, сосём леденцы, и вдруг навстречу идут наши мамы - нас ищут. Замёрзшие, посиневшие, но счастливые оттого, что у нас есть сладкие конфетки, мы угостили своих мам. А что мы ели дома? Суп перловый, суп пшённый, ячневая или пшённая каша (гречку в детстве мы и не пробовали, она была дорогая), а летом ели любимую мурцовку: ледяная вода, зелёный лук, измельчённый чёрный хлеб, иногда вместо воды квас. Употребляли субпродукты: коровью требуху, рубец, лёгкое. Кость-бульонку называли собачьей радостью. Но в советские времена варёную колбасу за 2 рубля 20 копеек тоже так называли, а мы с мамой очень её любили, да и не только мы.
         Одеты тоже были плохо. Я, например, носила то, что оставалось от сестры Шуры, а та - от Марии. И мы не стеснялись, ведь все окружающие были одеты точно также. Александра даже с классом сфотографировалась в платье с заплаткой. А я на выпускном вечере была в платье сестры - из чёрного крепдешина. Она уже была замужем и могла себе позволить что-то купить. Новые платья нам шили только на Пасху. В этот праздник все выходили нарядные, шли в церковь святить пасху, кулич и крашеные яйца, а потом и разговляться. Вместо "здравствуйте" только и слышалось: "Христос воскресе!" - "Воистину воскресе!" В церквях били колокола, праздник чувствовался везде.

* * *

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»