«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 52%

         Через несколько месяцев, прошедших с момента увольнения Шоу, выяснилось, что у его жены рак. Поначалу, когда она лежала в больнице, бывшие коллеги Шоу пытались оказать ему хоть какую-то поддержку. Два агента даже вызвались дать кровь для переливаний, но затем, к своему позору, отказались. Им было приказано не связываться с Шоу, потому что он "вступил в контакт с врагами Бюро".
         Под фальшивыми предлогами Бюро даже шпионило за Шоу в то время, когда он находился в больнице с умирающей женой. Жена другого агента, по профессии медсестра, надела белый халат и, выдав себя за сотрудницу данного госпиталя, завязала разговор с Шоу якобы из сочувствия. Таких разговоров было несколько.
         Позднее, когда Шоу ознакомился со своим досье в ФБР, он обнаружил там подробные отчеты об этих беседах. Начальство агента похвалило его жену за то, что ей удалось "внедриться в круг близких друзей Шоу".
         После смерти жены Шоу обратился с жалобой в Американский союз гражданских свобод. Старшие сенаторы подняли этот вопрос в Конгрессе, и дело Шоу привлекло к себе внимание. ФБР вынуждено было выплатить Шоу денежную компенсацию и вычеркнуть из его послужного списка формулировку "уволен за нарушение служебной дисциплины". Сейчас Шоу работает в службе иммиграции и натурализации начальником отдела расследований в ранге помощника комиссара.
         Гувер наложил свою визу на заявление Шоу, прекрасно понимая, что фактически обрекает его на безработицу. Он знал о болезни жены Шоу. Таких, как Шоу, Гувер называл "озлобившимися или слюнтяями". Гувер никогда не признавал своей неправоты.
         Культ личности Гувера в ФБР насаждался в масштабах беспрецедентных в истории американских правительств, за исключением президентств. Когда Гувер куда-либо выезжал, принимались исключительные меры безопасности. Заранее проверялись туалеты на автозаправочных станциях-а вдруг директору приспичит сходить по нужде? Ликвидация поломки генератора в одном из лимузинов Гувера превратилась в операцию государственного значения. Агенты связались с руководством "Кадиллака", задержали вылет коммерческого рейса и помчались с включенными сиренами, чтобы вовремя доставить запчасти в Кливленд.
         В номере, где останавливался Гувер, агенты сразу же убирали початые бутылки спиртного и кока-колы, даже если они были практически полные. Гувер очень боялся, что его отравят, и потому пил только из бутылок, которые откупоривались в его присутствии.
         По всей стране агенты быстро намотали на ус, что желательно регулярно посылать шефу ФБР открытки с поздравлениями по случаю его очередного дня рождения, годовщины назначения на должность директора или просто так, чтобы выразить свое восхищение.
         - Он любил получать подобные письма, - вспоминал Уильям Салливен.
         Можно было постоянно твердить об огромных заслугах Гувера перед страной и не бояться переборщить. Толсон изобрел стандартную фразу, которой он пользовался все время: "Директор войдет в историю как величайший деятель этого века".
         В 1958 году агент Артур Мэртох написал Гуверу письмо по вопросам кадровой политики Бюро и решил послать его, как и полагалось, через Роя Мура, своего непосредственного начальника. Ответ Мура, человека с огромным опытом и учтивыми манерами, просто ошарашил Мэртоха.
         - Арт, - сказал Мур. - Я не могу отослать это письмо... Ты не понимаешь политики Бюро... Ты должен отдавать себе отчет в том, что работаешь на свихнувшегося маньяка и наша обязанность состоит в том, чтобы узнавать, чего он хочет, и создавать мир, в который он верит, и показывать ему, что дела обстоят именно так, как он их себе представляет...
         Это высказывание процитируют двадцать лет спустя под присягой, на заседании комитета Конгресса. В конце пятидесятых многие думали, что у Гувера "поехала крыша", но мало кто осмеливался сказать это вслух.
         Четыре года спустя после смерти Гувера министерство юстиции провело расследование случаев нецелевого использования средств руководством ФБР. Выяснилось, что у главы Бюро рыльце было в пушку. А начиналось все с мелочей. Приуроченный ко времени подарок, узнали подчиненные, мог помочь завоевать благосклонность шефа. Таковым мог быть, например, торт к дню рождения, доставленный нарочным агентом из Майами в Вашингтон. Или цветы.
         - Он очень любил красивые цветы, - рассказывал Карта Делоуч. - Цветы были всегда правильным ходом. Я лично или моя группа всегда заказывали азалии. Это были любимые цветы Гувера.
         Чем выше был пост дарителя, тем дороже оказались подношения.
         - Гувер буквально выколачивал из нас подарки, - вспоминал Уильям Салливен. - И нам приходилось покупать исключительно дорогие вещи. Дело было обставлено очень хитро. Намек обычно исходил из отдела Толсона. Например, как-то раз мне было сказано, что Гувер хочет иметь машинку для переработки мусора. Мы, ответственные сотрудники Бюро, платили за это из своего кармана.
         Те, кто платил, поступали мудро. Рассказывали, что Гувер вел список тех, кто сдавал дань, и тех, кто не сдавал. Сам же он, если и покупал подарки коллегам, то только за казенный счет.
         Фактически Гувер находился на государственном иждивении, жил за счет налогоплательщиков. Отдел выставок ФБР, рекламировавший деятельность ФБР, был личным строительным подрядчиком Гувера. В докладе министерства юстиции говорилось, что его дом в парке Рок-Крик ремонтировался и красился внутри и снаружи каждый год, когда Гувер отдыхал в Калифорнии. Отдел выставок спроектировал и построил ему парадное крыльцо и пруд с рыбками, оснащенный электрическим освещением и насосом. Для него изготавливались также полки, столики для телефонов и другая мебель. Была сделана ваза для фруктов в восточном стиле ручной работы.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»