  |
 |
Прочитано: 85% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки
|
|
Прочитано: 85% |
Вечером пришла изжамканная, пропитая насквозь женщина в драной фуфайке и домашних тапочках. Она беспрестанно извинялась, тапок сползал у нее с ноги, обнажая рваный - на полступни - чулок... Она сказала, что когда-то жила в этом доме (в одном из двух, принадлежащих общине), и просила Севу провести ее в бывшее жилье и там поговорить с ней по очень тайному делу. И я уже догадывался, какое это тайное дело: будет денег просить... Сева вернулся нескоро - и, вопреки моим предположениям, какой-то радостный. Эта женщина - мать одного из тех, кто вчера приходил "держать базар". Она действительно жила в этом доме и когда-то потеряла семью - все разбились на машине. Женщина не просила денег. Она плакала, все так же обильно извинялась и говорила, что погибает, что жить так уже нету сил, что хочет вместе с ними... Говорят, тут Богу служат, вот и она хочет служить. Сева был горд. Когда я пошутил, что скоро он станет кем-то вроде здешнего попа, он рассмеялся:
- Если бы мне несколько лет назад сказали, что я стану попом... я бы ему...
А ведь эта женщина не первая. Одни местный мужик, опившись какой-то дряни и чуть не отдав концы, так испугался, что прибежал в ашрам и начал просить помочь ему начать жить с нуля. Но через несколько дней испуг прошел, и Сева вновь увидал того мужика в его привычном состоянии.
Хоть немного Бога
Сева на деревенском фоне - некий "пятый элемент". По законам житейской логики ему надлежало стать стопроцентным москвичом. Но с житейской логикой у Севы возникли проблемы.
Половина седьмого. Метель. Полнолуние.Напевая "Джей Ганеша дэва...", я топчусь, ожидая автобуса, на единственном освещенном пятачке во всем окуневском пространстве - возле магазина - и развлекаю себя изучением его скудного нутра. Рядом топчется человек, нас только двое на этот рейс, и мне ужасно хочется с ним заговорить. Наконец я нахожу повод и спрашиваю, почему не сделают в Окуневе автостанцию. И человек охотно отвечает, что, дескать, хотели было сделать в бывшем правлении, только его топить не на что. Да и не хочет никто. Я удивляюсь - почему в "бывшем"?
- А чем тут править? - отвечает человек. - Раньше и колхоз был, и комбайны, и трактора, и табун на сто голов. Ферма работала. Сейчас нет ничего... Спасибо отцу нашему.
- Какому отцу?
- Хе! А какой у нас тогда был отец? Борька! Он же всю эту прихвати... как ее... зацию устроил. Лет шесть назад подсунули нам нового председателя - совсем чужой человек, откуда-то с Казахстана, - так он разом все и продал. Никто и пикнуть не успел. Щас вот веники вяжем, когда дрова продаем, ну, и по хозяйству...
Мне кажется, теперь я понимаю, почему в Окуневе такие застенчивые алкаши, почему они так обильно и старательно извиняются после каждого слова...
Наверное, когда-то жизнь в деревушке Окунево вполне соответствовала благодати здешних мест и люди здесь были вроде бы довольные жизнью и незлые. Но завершился очередной виток цивилизации, и наступило безвременье, обозначенное разлагающимися останками заброшенных ферм. И окуневцы запили не по-детски, а поскольку по природе своей, как уже сказано, люди они незлые, то в глубине души стыдятся своего нынешнего положения и постоянно извиняются... А когда совсем уж станет невмоготу, кто-то из них вдруг вспомнит, что неподалеку от магазина есть крашеная изба, в которой творится совсем другая жизнь - пахучие соломинки дымят, колокольчики звенят и чуднЫе - некурящие-непьющие - люди не по-нашему молятся какому-то не нашему богу...
Тут не до жиру... Тут бы хоть какого-нибудь бога... Хоть немного Бога.
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||