«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

прочитаноне прочитано
Прочитано: 39%


         Розен: Думаю, что могу с полным правом сказать, что я этого не ожидал".

Расследование


         Вначале было письмо - искреннее, взволнованное: отрывок из него я уже цитировал в разделе "Предчувствия и предупреждения". Затем мы встретились с Валентином Александровичем Жильцовым в Киеве - он ехал в Чернобыль на пуск третьего блока. Валентин Александрович - опытнейший инженер-физик, окончил МИФИ. Принимал участие в разработке, пуске, эксплуатации реакторных установок различного типа и назначения. Расследовал многие аварии на реакторах, в том числе и аварию на Чернобыльской АЭС. За активное участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС был награжден орденом "Знак Почета", но, как сказал мне: "Получая награду эту, не испытывал ни трепета, ни радости, ни гордости. Чувства благодарности тоже не было. Да разве возможна радость на всеобщей боли?"
         Для меня голос Валентина Александровича - один из самых компетентных, один из самых совестливых. Стоит за ним неподкупная правда.
         В. А. Жильцов:
         "Я был оповещен об аварии 28 апреля, в понедельник, рано утром. Вышел на работу, в течение часа были оформлены необходимые документы, мне выдали спецодежду, включая сапоги, и все прочее. Была подана машина, и нашу группу вместе с дозиметристами - к нам еще присоединились товарищи из Минздрава - отвезли в Быково. Специальный самолет ЯК-40 немедленно вылетел в Киев.
         В Жулянах нас встретили, и мы на "рафике" выехали в Припять. И сразу же дозиметристы приступили к измерению фона, провели первую радиационную разведку. Уже в аэропорту Жуляны показатели по сравнению с обычным фоном были выше в два раза. По мере приближения к Иванкову они возрастали, а от Иванкова до Припяти прослеживалось даже возрастание по формуле Р-квадрат: мощность излучения обратно пропорциональна квадрату расстояния. Нарастала радиация очень существенно. А в районе Чернобыля наша аппаратура села на зашкал. Дело в том, что у нас была очень чувствительная лабораторная аппаратура. Далее разведку вели только армейской аппаратурой... Я хорошо знал дорогу на Чернобыль - ведь я бывал на Ч АЭС с 1977 года, с пуска первого энергоблока. Бывал неоднократно, знаком был каждый поворотик - я даже приезжал в Припять на своей машине. Но теперь все было по-другому. Чрезвычайно тяжелое, тягостное впечатление. Навстречу нам шли потоком вереницы автобусов, сельхозтехники, грузовики со скотом. Сам Чернобыль жил в тот день внешне еще нормальной жизнью, в нем авария как бы не чувствовалась...
         Приехали мы днем. Реактор видали, мы проезжали прямо мимо блока, дорога эта еще была открыта.
         Привезли нас в Припять - Припять уже пуста. Вечером огней не было - только гостиница, где мы жили, светилась огнями. И рядом - горком партии, где разместилась Правительственная комиссия.
         Мы входили в состав рабочей группы, задачей которой было - установить техническую причину аварии. Нашу группу возглавлял Александр Григорьевич Мешков.
         В гостинице мы жили практически сутки. 29 апреля нам предложили эвакуироваться из Припяти, и мы переехали в пионерлагерь "Сказочный". Фактически всей комиссией мы начали работать 29-го, часов в 16-17 в "Сказочном". Мы собрались в полном составе и провели изучение первых исходных материалов. Со станции были доставлены оперативные журналы, прочие документы.
         - Есть ли на АЭС своего рода "черный ящик", как на самолетах?
         - Есть некое подобие "черного ящика" - просто одна из программ под кодовым названием ДРЕГ (диагностика и регистрация) на штатной информационно-вычислительной машине "СКАЛА". Она частично выполняет функцию "черного ящика". Для нас это был единственный объективный источник информации, который позволил привязать события ко времени, расставить их в последовательности, сопоставить с данными, почерпнутыми из оперативных записей в журналах, из объяснительных записок персонала и личных бесед с участниками аварии.
         Эта бесценная информация сохранилась в виде двух бобин магнитной пленки. По инструкции, покидая станцию, СДИВТ (старший дежурный инженер вычислительной техники) был обязан захватить с собой эти бобины. Одна бобина содержала записи диагностики и регистрации параметров как раз в предаварийный период и в процессе аварии, а вторая - последние расчетные программы, расшифровка которых позволила нам достаточно объективно восстановить картину возникновения и развития аварии.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



 
Яндекс цитирования Locations of visitors to this page Rambler's Top100