«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

прочитаноне прочитано
Прочитано: 9%


         Значительно позже, чем допускают археологи, в конце плейстоцена, совершается действительный разрыв в темпах развития человеческой материальной культуры и окружающей человека природы. Может быть, это и есть в экологическом смысле начало человеческой истории? Итак, все попытки добиться от палеолитических каменных орудий ответа на вопрос об основном отличии человека от животных построены на желании видеть в древних каменных орудиях своего рода скорлупу, раздавив которую мы найдем понятие "труд", которое в свою очередь - скорлупа, скрывающая суть дела, ум, психику человека. Однако, чем больше акцентируется "коренное отличие" человека от животных, тем более туманными становятся механизм и непосредственные причины перехода от одного к другому.
         Задача настоящей главы - еще не описание или исследование начала человеческой истории, а попытка "очищения рассудка", как выражались некогда философы, т.е. рассмотрение логики и методологии этой проблемы. Продолжим критику всякого вообще мышления о "сущности человека" как неизменном качестве.
         Такое мышление генетически восходит опять-таки к богословской схеме: из суеты земного странствия человек внешним велением снова вернется в лоно божье таким же, каким и изошел. Эта схема не принадлежит только средневековью, она находится на вооружении и очень сильных отрядов современных ученых. Так, она составляет философскую основу десятитомной католической "Historia mundi". Тезис о неизменной, константной сущности человека, начиная с питекантропа и его шелльских орудий, изложен во вступительной статье основателя этого издания боннского историка и теолога Ф. Керна. Философия истории Керна и его сподвижников сводится к тому, что "природа человека" никогда не менялась с того времени, когда он был создан; душа, составляющая природу человека и отличающая его от животного, есть явление качественно неизменное, оно проявляется в труде, культуре, нравственности, языке, пользовании огнем и в других "изначальных явлениях человеческого бытия".
         Рассмотрим теперь другой, несколько отличающийся путь мышления о начале истории.
         Согласно этому варианту, то, что характеризовало человека вначале и что составляет его истинную природу, было в ходе дальнейшей истории в большей или меньшей мере утрачено и подлежит восстановлению. Такое мышление тесно связано с развитием способности человеческого ума ставить сознательно цель переустройства общества. С тех времен, как люди стали ставить перед собой такого рода общественные цели, они старались осознавать их как борьбу за восстановление утраченного прошлого. Так, еще в древности сложилась устойчивая, владевшая умами легенда о "золотом веке". Хилиазм отвечал чаяниям его восстановления. Народные христианские ереси отождествляли это с установлением "царства Христа" на земле. В дальнейшем, чем радикальнее было намерение изменить мир, тем отдаленнее бралась точка прошлого, где помещался идеал. Теория естественного права и естественного состояния хронологически исчерпала этот круг возможностей: для обоснования буржуазного идеала переустройства общества была взята идеально отдаленная точка, т.е. апеллировали не к дедам, не к старине, не к раннему христианству, а просто к тому, что было "с самого начала". Рационализм XVII - XVIII вв. неизменно опирался на пример "дикарей", живших в "неиспорченном", "исходном" состоянии. Нередко схема мышления получала обратный знак: чего-то в начальном состоянии не было, затем оно возникло и в качестве "злоупотребления" или "человеческого измышления" подлежит упразднению. Но ни севарамбы Верасса, ни обезьяноподобные добрые дикари Руссо, ни злые дикари Гоббса, ни все более облекавшиеся научной плотью представления XIX в. о первобытном, т.е. начальном, человеке не были и не могли быть отражением действительного прошлого: слишком много стекалось туда, к этому началу, представлений о желаемом и предвосхищаемом будущем. "Естественное" "изначальное" состояние бесконечно варьировалось у разных авторов как в связи с изменением классовых идеалов, так и в связи с накоплением этнографических и археологических знаний, фактов, все более усложнявших задачу узнавания идеала в первобытности. Поскольку опорой буржуазного общественного мышления в его развитии долго оставалось понятие "естественных свойств человека", присущих ему "с самого начала", постольку именно там, в исследованиях самых начальных эпох человеческой истории, нагромождалась вся основная масса заблуждений буржуазного, да и вообще ненаучного мышления.
         Идея первобытного бесклассового коллективизма, "первобытного коммунизма" представляет значительно более сложную и обоснованную картину, противостоящую буржуазным идеям о естественном состоянии, включающем частную собственность, индивидуальную инициативу, религию, войны и т.д. Но и к идее "первобытного коммунизма" слишком часто примешивается кое-что от утраченного рая или не испорченной классовым антагонизмом природы человека. Между тем малейший привкус любования и идеализации неумолимо враждебен научному познанию действительной картины первобытности.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



 
Яндекс цитирования Locations of visitors to this page Rambler's Top100