«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 77%

         7 апреля в ЦК КП Грузии состоялась встреча с представителями интеллигенции, на которой Д.И. Патиашвили "оценил создавшееся положение как катастрофическое". 8 апреля в Тбилиси прошло собрание партийного актива республики, где Джумбер Ильич отметил, что "в республике создалась чрезвычайно напряженная и взрывоопасная политическая атмосфера. Экстремистски настроенные лидеры призывают к свержению Советской власти, социалистического строя". На активе было принято решение об использовании воинских частей для вытеснения с площади митингующих. Именно утром 8 апреля была проведена демонстрация военной силы - над городом летали вертолеты, по Тбилиси прошли три колонны бронетранспортеров. Вместо ожидаемого эффекта успокоения эта акция вызвала резкое увеличение числа митингующих у Дома правительства1. Иными словами. 8 апреля обстановка в городе продолжала быстро сгущаться.
         А в Москву вдруг полетели шифровки, выдержанные в совершенно иных, куда более оптимистических тонах, нежели накануне.
         В тот день, 8 апреля, в Москву была направлена шифрограмма, в которой оптимистически утверждалось:
         "В целом ЦК КП Грузии, правительство, местные партийные и советские органы владеют ситуацией, принимают необходимые меры по стабилизации обстановки... Каких-либо дополнительных к ранее принятым мерам со стороны ЦК КПСС, Правительства СССР в настоящий момент не требуется".
         Эта шифровка была отправлена 8 апреля в 20 часов 50 минут - после нападения бесчинствующих групп молодежи на бронетранспортеры, когда уже были ранены шестеро военнослужащих, когда ситуация стала взрывоопасной...
         А наутро, после того как трагедия в Тбилиси уже свершилась, Д. Патиашвили дал телеграмму такого содержания: "8 апреля после 21 часа, несмотря на все принимаемые партийными, советскими и правоохранительными органами меры, обстановка на митинге у здания Дома правительства республики с участием 15 тысяч человек, а также в других, частях города стала накаляться экстремистами до предела и выходить из-под контроля. Лидеры так называемого национально-освободительного движения начали оглашать планы захвата власти в республике..."
         Что ж получается? В 20 часов 50 минут "владели ситуацией", а после 21 часа ситуация "стала выходить из-под контроля"...

* * *

         И все-таки сам этот вопрос: почему Шеварднадзе в тот раз ослушался Горбачева? - небезынтересен. Но что касается Шеварднадзе, то я не могу припомнить случая, когда он хоть в чем-то перечил бы Генсеку. Для него это была давняя традиция. Известно, в адрес больного и потому работавшего не в полную силу Леонида Ильича Брежнева раздавалось немало славословий.
         Шеварднадзе был первым среди таких виртуозов. Воздерживаясь от комментариев, я вынужден все-таки процитировать несколько характерных, хотя далеко не самых ярких, высказываний Шеварднадзе относительно Брежнева. Делаю это лишь по той причине, что они имеют общественную значимость.
         "В докладе товарища Брежнева перед всем миром предстала широкая панорама прогресса нашей страны в области экономики, науки, культуры. Он словно вобрал в себя всю мощь нашей партии, ее единство, сплоченность. В каждом положении и каждом выводе доклада Леонида Ильича, в каждом его слове звучала ленинская деловитость, ленинская целеустремленность, ленинская объективность, самокритичность, подлинно ленинский, глубоко научный подход к анализу современности. На трибуне стоял Леонид Ильич Брежнев, такой близкий и родной каждому. И каждый видел, всем сердцем чувствовал, как он мыслил и творил на съезде".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»