«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 5%

         В отличие от Церкви, коммунистическая идеология своего критика масштаба Достоевского или Толстого не получила, но и без них мы видим: "обновленчество" Хрущева с соблазном использовать манипуляционные технологии сразу нанесло ей рану, в которой закопошились сожравшие ее Яковлевы и Бурбулисы. Хрущев, как фокусник, начал размахивать рукавом, из которого должны были посыпаться чудеса: догоним Америку по мясу и молоку, посеем кукурузу в Архангельске, через двадцать лет будем жить при коммунизме. С этого начало рушиться идеократическое советское общество. Говорится: для идеократического общества манипуляция сознанием дисфункциональна ("вредна для здоровья").
         Но, повторяю, в реальной жизни отклонения от "чистой" модели затемняют фундаментальные различия, и поэтому остановимся пока что на очевидном родовом признаке: открытость и даже демонстративность, ритуальность установления желаемых норм поведения в теократических и идеократических обществах - и скрытое, достигаемое через манипуляцию сознанием установление таких норм в демократическом (гражданском, открытом, либеральном и т.д.) обществе.
         Мы договорились с самого начала - в этой книге постараться не давать явлениям своих оценок, а описывать явления, раскрывать их смысл. Оценки вытекают из идеалов, а идеалы у читателей различны, и спорить о них бессмысленно. Можно лишь, выяснив идеалы, договариваться о сосуществовании. А для этого надо понимать, что происходит - за видимостью различать смысл.
         Поэтому вместо того, чтобы заклеймить тот или иной способ воздействия на поведение человека, укажем на два подхода к их сравнению. Первый мы назовем функциональным, а второй - моральным.
         Насколько успешно подходы, выработанные в идеократическом и демократическом обществах, позволяют власть имущим выполнять одну из главных функций: обеспечить устойчивость общества, его воспроизведение, выживание?
         В общем, идеократическое, традиционное общество и общество либеральное устойчивы или уязвимы перед ударами разных типов. Первые поразительно жизнестойки, когда тяжелые удары наносятся всем или большой части общества, так что возникает ощущение, что "наших бьют". В этих случаях устойчивость такова, что наблюдатели и политики "из другого общества" не просто изумляются, но раз за разом попадают впросак, тяжело ошибаются.
         Сравнительно мало опубликовано материалов о разборе тех умозаключений советников Наполеона и Гитлера, которые ошиблись в своих прогнозах о реакции разных слоев русского народа на вторжение в Россию. Видимо, этот анализ до сих пор на Западе засекречивается, хотя бы по наитию, самими мыслителями. Но и то, что опубликовано, показывает: в обоих огромных "экспериментах" над Россией Запад ошибся фундаментально. Русские совершенно иначе "интерпретировали" жесты западных носителей прогресса, нежели они рассчитывали.
         Похожая ошибка произошла у Наполеона и в Испании - казалось бы, вполне европейской страной. Там-то уж либеральная, просвещенная часть общества, жаждавшая прихода французских демократов, была гораздо многочисленнее, чем в России, а получился конфуз. Испанцы перерезали и французов, и вечно сующихся куда не следует поляков, и кучу своих либералов с криком "Да здравствуют цепи!".
         Каждый удар извне, который воспринимался русскими как удар именно по России, залечивал ее внутренние трещины и "отменял" внутренние противоречия.
         Так же поражает сегодня западных экспертов (и их "российских" учеников) наша способность держать удары победителей России в холодной войне. Массовое обеднение не только не разрушило общество, оно даже почти не озлобило людей, не стравило их. Вопреки ожиданиям, общество не распалось, а продолжает жить согласно неписаным законам и культурным нормам, чуждым закону рынка и нормам индивидуализма.
         Мы, с нашей привычной колокольни, просто не видим того, что происходит в России и как это воспринимается глазами "цивилизации". На Западе спад производства в 1 процент - уже кризис, который чудесным образом меняет все поведение обывателя. Даже если его лично еще совершенно этот кризис не коснулся и разорение ему непосредственно не угрожает. А если колесо кризиса его задело, происходят просто невероятные превращения. Приличный, культурный и радушный человек на твоих глазах превращается в злобного сквалыгу. Он мучает своих детей, рвет со всеми друзьями и начинает бешено, как помешанный, копить, совершая просто странные поступки - может обсчитать уличного торговца и обобрать своего аспиранта, присвоив его деньги. Зрелище исключительно тяжелое.
         О том, как быстро в либеральном обществе утрачиваются скрепляющие его культурные нормы при обеднении среднего класса, написана масса печальной литературы. Во время Великой депрессии в США разорившиеся бизнесмены падали из окон, как спелые груши. Видим ли мы что-нибудь подобное в России? Даже смешно предположить. Ну, потерял состояние - пойду в управдомы. Два года назад из-за махинаций руководства прогорел крупный испанский банк "Сантандер". Акционеры потеряли около четверти своих состояний. В большом зале - их собрание, телекамеры. Я в жизни не видел такого собрания людей, на лицах которых написано неподдельное, глубокое человеческое горе. А еще говорят о бездуховности Запада. Художественно сделанные фотографии акционеров с того собрания, которыми были заполнены газеты, отразили трагедию высокого накала.
         В преддверии либерализации цен, которая состоялась в России в январе 1992 года, был у меня разговор с одним испанским социологом. "Вас, - говорит он, - ожидают интересные явления. Понаблюдай, потом мне расскажешь". Он предсказал, например, что при резком повышении цен Москва за одну неделю наполнится бездомными собаками, и это будет феноменально. У них социологи используют как кустарный, но очень чувствительный показатель назревающих экономических трудностей простую сводку о количестве отловленных на улице бездомных собак. Рост этого индикатора до всяких изменений инфляции, биржевых индексов и показателей производства говорит: будет спад. Нюх среднего класса чуток и безотказен, никакой экономической науке за ним не угнаться.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»