«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 10%

         Так почему же, в самом деле, 2 июля 1956 г. я снова стал солдатом? Позднее я жёстко и неоднократно задавал себе этот вопрос, однако ответ на него не прост. Тогда все мы - и я, и мои товарищи - в профессиональном отношении твёрдо стояли на ногах, я был женат, у меня было двое очаровательных детей.
         Перед набором на офицерскую вакансию каждого соискателя экзаменовали на профпригодность. Принципиальный вопрос, ставившийся каждому кандидату, гласил: "Каково ваше отношение к участникам акции 20 июля 1944 г.?" Мнения на этот счёт в моём поколении были ещё очень разными - от измены родине до осознания необходимости действий после Сталинграда и прежде всего после сражения под Курском в июле 1943 г. Кто не считал, что действия фрондёров 20 июля 1944 г. заслуживают безусловного одобрения или по меньшей мере уважения или признания, тому поступление в бундесвер было заказано. Кто впоследствии, как это порой случалось, подвергал критике военных, оказавших сопротивление Гитлеру, не был искренним. Основополагающим для принятия решения стать солдатом было, вероятно, обострение международной обстановки в связи с блокадой Берлина Советами.
         Сталинград был потрясением для моего поколения. Нельзя было допустить повторения подобной драмы. Для этого нужно было предпринять все необходимые меры. Разумеется, не могу этого не признать, мне нравилось ходить в строю, петь при этом солдатские песни, командовать - но разве это было определяющей мотивацией? Мы видели, что свободному миру и нашему народу угрожает новая опасность. Мы видели русских и воспринимали их коммунизм как подавление личности. Думаю, что определяющим было желание предотвратить новую войну, а в случае необходимости защитить нашу страну. Но в сущности, все поступки были обусловлены ярко выраженным чувством национального самосознания. Кто отрицает это, тот лжёт. Кроме того, нам не хотелось, если уж дело действительно дойдёт до войны, снова оказаться проигравшими. На сей раз мы хотели быть вместе с победителем, а именно на стороне США. Советский Союз не был для нас приемлемой моделью существования.
         Мы прошли ускоренный курс общей военной подготовки. Оружие выдали американское, а инструкторами по стрелковой дисциплине - как уже упоминалось - были в основном военнослужащие из службы пограничной охраны. Разумеется, раньше они тоже были солдатами вермахта. От нас они отличались тем, что из вермахта ушли позднее, а в бундесвер пришли раньше нас - и потому имели по отношению к нам психологическое преимущество.
         Апогеем обучения были стрельбы в нашем тире на учебном полигоне "Баумхольдер" батареей 105-мм самоходных гаубиц. Там нам однажды показывали американское подразделение со всем его вооружением. Нас сильно удивило, что рядом с каждой инвентарной единицей и каждым видом оружия - будь то кухонный котелок или автомат - был выставлен щит с указанием цены в американских долларах. Каждый американский солдат обязан знать, какие деньги приходится платить налогоплательщику за его вооружение и обеспечение, и поэтому он должен с надлежащей аккуратностью обходиться и с материальными средствами, и с боевой техникой. В вермахте нас такими знаниями не загружали. Немецкого солдата в войну не интересовало, сколько стоит его вооружение. Важно, чтобы оно было качественным и удобным в применении, чтобы оно было лучше, чем у противника, - вот это действительно было важно. И когда мы в войну поняли, что простой и неказистый русский автомат лучше сложного немецкого, то при первой же подвернувшейся возможности старались завладеть таким русским автоматом и стреляли из него. Я тоже поступил таким образом и скоро обзавёлся русским ППШ, с которым мне пришлось не расставаться до 9 мая 1945 г.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»