«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

         А он ничего, удит воздух и вполслуха вдруг говорит:
         - Ударь меня в ухо с левой - я и слечу, тебя озолочу.
         Хоть навел он на меня всякие сомнения, говорю:
         - Не согласен. За что я тебя должен бить? Я же тебя в первый раз вижу.
         - Дурак и есть дурак,- говорит он мне.- От своего счастья отказываешься. Ну тогда давай меняться: ты мне - ружье, а я тебе - удочку.
         - Нет,- говорю,- ружье у меня самострел, вышел я с ним ершей со щуками пострелять. Ишь как летают по небу.
         А он протягивает мне удилище, а оно-то сплошь золотое. Ну я и отдал ему свой бердан без патронов, чтоб с чуру не стрельнул по мне, а тот отдал удочку и поплыл по воздуху в пропасть и оттуда как захохочет:
         - Хо-хо, мухопас-самотряс, хо-хо...
         Тут моя собака очнулась и зазвучала оглашено, словно блоха бодучая на глаз ей впрыгнула... Тут и я опамятовался: стою на скале и держу за ствол свое ружье, будто удилище, а что стою у края провала - не вижу, не чую. А мнится в мороке, что я это иду по дороге и остановился так себе. Только собрался шагнуть вперед, как услышал петушиный крик. Тут я очнулся окончательно: одна нога на скале, а другая зависла над бездной. От страха то ли заскрипел, то ли вскрикнул позвоночник у меня. Гляжу на то место, где только что цыган сидел, а там змея на плавниках ползает вся серебряная, выстрелил я в нее - не помню, как патрон засадил в ружье. Пес взвизгнул, осыпанный монетами. Я кинулся под гору домой. Сбежал с горы минут за десять. А на равнине ночь, солнце давно село. Что со мной? Куда это я подевался на целый день?.. Пришел к себе в избу, спрашиваю:
         - Какой ныне день по числу?
         - Девятое число сентября,- говорят и показали на отрывной календарь.
         Что же, выходит, будто загодя на три дня заскочил? Домашние почуяли, что со мной неладно, объяснили, что ныне, мол, утром я встал рано и куда-то отлучился на 3 часа. Тут я совсем очнулся: на дворе не ночь вовсе, а день в разгаре. Думаю - может, я на том свете побывал? А когда наступило настоящее двенадцатое, ничего вроде и не было. Вышел я на улицу, посидел на завалинке, вернулся домой, а домашние в расстройстве и панике спрашивают:
         - Где же ты пропадал три дня? Ушел, никому ничего не сказамши... Так вот меня помутили чары кладовы..." Много есть странного в этом нехитром рассказе, пропитанном народной мудростью. Нет только одного - доказательств того, что бахчевнику Муховникову все это не приснилось. Впрочем, нет, если все же не считать его бессовестным лжецом (а у меня для этого нет повода), то одна зацепка есть. Сам Яков Фомич долго приходил в себя после увиденного, как он сам признался, долго не ходил на Календарь-гору. Только другой осенью пришел и на том самом месте подобрал... пять серебряных монет!
         Почти такое же молодое предание (от силы - полвека) рассказывает не о человеке, который якобы превратился в клад, а о кладе, который на глазах ошеломленных людей превратился из гусака в свинью и снова в гусака. Начало истории почти такое же, как и в народных сказках. Помните только, что, когда сказка наша сказывалась, на дворе уж в самом разгаре век двадцатый был... Ну, в общем, пошли как-то подружки в лес, всего было три писанных красавицы из Кобелевки, это село такое на Белгородчине. А дальше - слово нашим красавицам, самой видной из них комсомолочке:
         "А утро раннее, ясное, и вокруг никого, Божий мир умывается росой. И вдруг ступили за поворот дороги, в лог - что такое? - стемнело, солнце садится на закат, тени все удлинились. А нас как запамятовало, что еще утро. А сумерки так и бегут, окружили нас сумерки. И тут вышел нам навстречу гусак, перья так и светятся, и хвост поблескивает чем-то, ну как в рыбьей чешуе. Вышел и прямо на нас идет - важно, голова кверху. Одна из нас и засмеялась:
         - Гусак форсистый, как начальничек шествует.
         Только сказала такое, гусак как ударился о землю - поднялся с земли он свиньей супоросной, вся в грязище, соски, как свечки, белые и на конце пламя. Гляжу на подруг, а подруги мои - старухи. В той же одежде, те же лица, а седые и все в морщинах. Выстудило меня изнутри страхом. И не вечер вовсе, и не утро, а день ясный. И какое-то мерцание вокруг. Свинья-то подходит ко мне и пятачком своим мокрым тычется мне в руку. Только пятачок этот не телесный, а серебряный. Я наотмашь и отмахнулась от свиньи. Она хрюкнула, ударилась о землю - вижу, от меня гусак убегает, а клюва-то у него нету. "Что это такое?- думаю.- Должно быть, сблазнило меня"... Очнулась, подруги стоят рядом - прежние, молодые, в руках у меня серебряный рубль, и идем мы в лесу, а в руках полные корзины грибов.
         - Что, девки, с нами было?
         - Да ничего,- смеются.- Просто мы сквозь лес прошли.
         - А свинью и гусака видели?
         - Видели.
         - А что сейчас, утро или вечер?
         - Вечер.
         - Да где мы целый день пропадали, ведь только что вышли?
         - И вправду, где?- Переглянулись подруги, да как схватились бежать. И я за ними. А одна старуха вещая нам объяснила:
         - Оступились вы, знать. Жизнь свою перебежали туда и обратно. Это вас клад водил. Есть такие клады - из них лешие образуются... Клад-оборотень опасен для слабого сердца. С таким сердцем умирали, видя чудесные превращения. Оборониться от него можно только крестом и молитвой. А кто смелый - пусть поступает решительно..."

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»