«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 71%

         В "Тихом Доне" большевик Бунчук, восемь лет не бывший дома, на один день приехал с фронта к матери. И вот день пролетел. Прощание с матерью. "Она торопясь сняла с себя нательный маленький крест и, целуя сына, крестя его, надела на шею. Заправляла гайтан за воротник, а пальцы прыгали, кололи холодком.
         - Носи, Илюша. Это - святого Николая Мирликийского. Защити и спаси, святой угодник - милостивец, укрой и оборони".
         А в пору войны, выпавшей на нашу долю, мы пели:

         В кармане маленьком моём
         Есть карточка твоя.
         Так значит, мы всегда вдвоём
         Моя любимая...

         И была еще скорбная песня о том, что

         Мне привез из-под Воронежа сосед
         Шёлком шитый, кровью крашенный кисет...

         А вот что нам изобразили в "Саге". Супруги прощаются почему-то не дома, не у военкомата, не на вокзале, как мы все прощались, а на скамейке у Патриаршего пруда, да еще и встретиться после войны планируют опять же здесь, на данной скамеечке. Знаю я сию скамеечку, знаю, некогда сиживал на ней: жил рядом - в угловом доме на Ермолаевском, в ста метрах от пруда. А за скамеечкой-то - павильон, где зимой выдавались коньки. Брал я их, на скамейке надевал и под лихую песенку ("Догони, догони!..") радостно скользил (не один, конечно!) по льду Патриаршего. Возможно, авторы "Саги" не знают, что когда-то по этому льду скользили Константин Левин и прелестная Кити Щербацкая. Им просто нужна была уединенная скамеечка для интимного разговора их героев. Нина тоже дарит на прощанье уходящему на войну мужу некий "образок" в виде весьма неординарной загадки: "Как ты думаешь, милый, я тебе изменяла или не изменяла?" Ничего себе подарочек! Савва, а он ее обожает, естественно, ошалел. Она же, аттестуемая как "тонкая кость", "аристократка", будучи уверена, что ее святая правда поможет мужу во всех тяготах и опасностях войны, сообщает: "Да, милый, случалось, и не раз. Но больше - ни-ни. Завязала. Иди сражайся и будь непобедимым". И он ушел с этим двухпудовым "образком" в душе на войну и не вернулся, что совсем не удивительно.
         Что же такое мы увидели? Это не просто душевная тупость, а тупость с претензией на лирику (скамейка у пруда) и на психологизм (человек сложен и, увы, грешен!). Справедливости ради должен заметить, что в романе сей ошеломительной аристократической сцены у пруда нет. Это персональный вклад в золотой фонд русского кино сценариста и режиссера.
         Интересно, а что думает наш инженер человеческих душ и о такой еще сцене. У одного из главных героев романа, у липового маршала Никиты Градова, была на фронте молодая возлюбленная Тася, "всю войну прошли вместе", говорит она. В сущности, была настоящей женой. А опостылевшая жена по паспорту оставалась в Москве. Что ж, дело житейское, бывало такое. В конце войны маршал погибает так же нелепо, как стал маршалом и дважды Героем, а Тася остается беременной и уезжает домой. Родив сына и потом выйдя замуж, она через несколько лет едет с мальчиком в Москву и является к сыну маршала Борису с просьбой устроить мальца, то есть его единокровного брата, в пансионат, ибо она с мужем завербовалась куда-то на Север за длинным рублем. Нет, отвечает благородный Борис, никаких пансионатов, мой брат будет расти у бабушки в роскошном доме в Серебряном Бору. Прекрасно!
         А что дальше? Любезный хозяин устраивает застолье, угощение. И вдруг мысль: "Ей сейчас, должно быть, немного за тридцать, моложе Веры". Вера - его нынешняя пламенно любимая, ей тридцать пять. Тоже хороший возраст, но в тридцать лучше качество.
         И тут "сладкая тяга прошла по всему его телу". А вскоре "жар опять прошел по его телу". Опускаю подробности... Дальше: "Она быстро сняла халатик. "Расстегните мне, пожалуйста, лифчик, Борис Никитич". Возможно, еще вчера так она просила и законного мужа. И вот "прошло довольно продолжительное время, пока после череды всех (!) излюбленных Борисом классических поз они наконец отпали друг от друга" (кн. 3. с. 327). Мальчик все это время смотрел по телевизору балет. Потом Борис скажет: "Надеюсь, мы с вами еще увидимся, и не раз. Теперь я очень хорошо понимаю своего отца".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»